В тот же день Никсон ответил, что они берут „на себя полную ответственность за то, чтобы осуществить полное прекращение военных действий со стороны Израиля". Однако, по его информации, ответственность за имевшее место нарушение огня лежит на египтянах. Он призвал взаимно воздействовать и на израильтян, и на египтян. „Мы с Вами достигли исторического урегулирования… и мы не позволим, чтобы оно было взорвано".
В течение всего дня 23 октября проводились срочные советско-американские консультации, чтобы добиться сближения позиций на вновь созываемом заседании Совета Безопасности. В тот же день Брежнев вторично обратился к Никсону с предложением добиться немедленного прекращения военных действий Израилем. Египет готов это полностью сделать со своей стороны, подчеркивал он.
В эти дни Садат находился в полной растерянности. Я был в Москве, участвовал в заседаниях Политбюро, посвященных этому кризису, и был свидетелем того, как Садат по специальному телефону буквально умолял Брежнева сделать все, чтобы „спасти его и египетскую столицу, которую уже окружают израильские танки". Когда же Брежнев связался по прямому проводу с нашим главным военным советником в Каире, то тот ответил, что Садат „совсем потерял голову", когда узнал, что несколько израильских танков перешли Суэцкий канал, которые, однако, вскоре ушли обратно. Короче, непосредственно Каиру угрозы не было. Но создалось действительно тяжелое положение с одним из корпусов египетской армии, который был окружен израильтянами в районе Суэцкого канала и находился под угрозой полного уничтожения, если бы соглашение о прекращении огня не стало выполняться. Именно вокруг этого и развернулись основные события.
Совет Безопасности — при поддержке и СССР, и США — принял 23 октября резолюцию № 339, которая, в частности, подтверждала „свое решение о немедленном прекращении всякого огня и всех военных действий" и требовала, чтобы „войска сторон были возвращены на те позиции, которые они занимали в момент, когда прекращение огня вступило в силу"…
Однако Израиль продолжал свои военные операции. Брежнев в новом обращении к Никсону подчеркивал, что израильские войска продолжают боевые действия на западном и восточном берегах Суэцкого канала, „спустя лишь несколько часов после второй резолюции Совета Безопасности о немедленном прекращении огня". Выражалась уверенность, что у президента есть возможность воздействовать на Израиль, чтобы он прекратил нарушение новой резолюции Совета. По существу же, у советского руководства осталось не так уж много реальных возможностей, чтобы повлиять на ход событий. Это, конечно, подхлестывало эмоции.
В ответ Никсон в общей форме сообщал о принятых мерах воздействия на Израиль и получении официальных заверений из Тель-Авива.
Советское правительство 24 октября предупредило Израиль „о самых тяжелых последствиях, которые повлечет продолжение его агрессивных действий против Египта и Сирии".
В тот же день вечером Брежнев после бурного заседания Политбюро направил новое послание Никсону, в котором подчеркивалось, что Израиль продолжает игнорировать решения Совета Безопасности о прекращении огня и что его войска ворвались в Суэц. „Тем самым он нагло бросает вызови СССР, и США, поскольку именно на нашей с Вами договоренности зиждятся решения Совета Безопасности… Мы вносим конкретное предложение — давайте вместе, СССР и США, срочно направим в Египет советские и американские воинские контингенты для обеспечения решений Совета Безопасности… Скажу прямо, если бы Вы не сочли возможным действовать совместно с нами в этом вопросе, то мы были бы поставлены перед необходимостью срочно рассмотреть вопрос о принятии нами соответствующих шагов в одностороннем порядке. Допустить произвол со стороны Израиля мы не можем. У нас есть с Вами договоренность, которую мы высоко ценим, — действовать сообща. Давайте реализуем эту договоренность на конкретном примере в сложной ситуации. Это будет хороший образец наших согласованных действий в интересах мира".
Это обращение Брежнева последовало за докладом главного советского военного советника из Египта о том, что израильтяне окружили Третий корпус египетской армии и что корпусу грозит полное уничтожение, если не последует прекращение огня. Вызывающее поведение Израиля быстро воскресило забытые было у нас в Москве подозрения насчет Никсона и особенно Киссинджера и свойственной им, дескать, „двойной игры" в отношениях с СССР, особенно в ближневосточных делах, ибо никто в советском руководстве не верил, что Израиль может „ослушаться Вашингтона". Короче, в Кремле забушевали страсти, и было решено проверить искренность обещаний Никсона „действовать совместно". Одновременно было решено провести маневры с участием авиации в Закавказье. Однако всерьез об односторонней интервенции советских войск в Москве и не думали, так как наша масштабная операция неизбежно вызвала бы серьезный конфликт с США, да она потребовала бы и большой подготовки. Конечно, никто в Москве не планировал такой сценарий, а надеялись поднажать на США в пользу совместных действий по прекращению конфликта.
Любопытный момент. Как рассказал мне впоследствии В.Трубяков, помощник министра, сопровождавший Громыко на это заседание Политбюро, наиболее агрессивную позицию занимал министр обороны Гречко. Он настаивал даже на какой-то „символической демонстрации присутствия" наших войск в Египте. Против этого категорически возражал Косыгин. Его поддержал Громыко. Брежнев, который вообще занимал осторожную позицию в этом конфликте, также выступил против какой-либо вовлеченности наших войск в сам конфликт.
На этом и порешили. Было подготовлено и одобрено упомянутое выше обращение Брежнева к Никсону, но в нем не было фразы „о возможном принятии нами мер в одностороннем порядке". Как и когда она появилась — до сих пор мне точно неизвестно, ибо основных участников заседания сейчас нет в живых. Возможно, это было результатом отчаянного обращения Садата к Брежневу в последний момент.
Киссинджер нервозно воспринял это послание, которое я передал ему (я к тому времени вернулся из Москвы). Через пару часов после вручения этого послания Киссинджер позвонил мне и сказал, что Никсон приказал срочно созвать в Белом доме совещание. Президент надеется, сказал он, что Генеральный секретарь подождет его ответа, который будет дан после совещания, и что до этого СССР не предпримет шагов в одностороннем порядке, ибо в противном случае могла бы возникнуть весьма серьезная ситуация, которую обе стороны, несомненно, хотят избежать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
